Ваш Коба.
Приемная КГБ СССР по К. краю
Разговор с посетителем.
- Я ознакомился с вашим заявлением. Прежде, чем задать несколько уточняющих вопросов, хотелось поинтересоваться: что вас заставило прийти к нам?
- Ну,… а куда? Не в милицию же идти, – на милицию заявлять! У них везде могут быть связи, а я жить еще хочу. Поверьте, они на все способны, я там уже написал.
- Мотивы понятны. Но вопрос был немного о другом. Вы описали несколько эпизодов, где сами участвовали в совершении противоправных поступков. Вероятно, понимаете, что такое признание может иметь для вас в дальнейшем отрицательные последствия. Тем не менее, обратились к нам.
- Понимаю, но выхода тут нет. А если вы о совести, я могу сказать: почти все время ночами не спал. Они меня втянули, я даже не понял, как это вышло! Сначала думал, просто какие-то нарушения по службе. А потом понял, что это уже далеко за гранью…
- Ясно. Место, где тогда убили собаку, сможете показать точно?
- Ну,… плюс-минус, метров пятьдесят.
- Хорошо, чуть позднее мы туда съездим. А убивать им, пока, никак не с руки. Вы старшина милиции, вас немедленно хватятся по месту службы. Этим тут же будет привлечено внимание к батальону. И такое они прекрасно понимают. А теперь, более подробно коснемся некоторых фактов, изложенных вами на бумаге.
***
В силу изменения оперативной обстановки, бригаде было дано указание перебазироваться для выработки немедленных соображений по реализации.
Тарасов вернулся в кабинет Миронова, сказал:
- Только что говорил по ВЧ с генерал-лейтенантом. Его слова: «Шальные пули бывают. Проведение оперативно-боевой операции с привлечением гражданских лиц – запрещаю».
В кабинете повисла тишина. Присутствующие понимали заранее, – Москва предложенного плана не одобрит. Выслушав, там могли внести поправки, учитывая непростые условия задачи. Этого не произошло, прозвучал категорический запрет, и все.
- Товарищи офицеры, нужно находить нестандартное решение, дорого время – подытожил Тарасов. – Теперь будем отталкиваться от понимания: бухгалтера совхоза в машине быть не может. С учетом того, что преступники готовят страховочное разведывательное мероприятие, намерены выставить пост на дороге, – задача осложняется предельно. Нам нужно взять их с поличным, иначе они замкнутся, будут все отрицать. Это даст время остальным предполагаемым сообщникам замести следы или вовсе улизнуть от следствия.
Операция вошла в завершающую фазу, это продиктовано намерениями бандитов совершить разбойное нападение на машину с деньгами. Сработал фактор случайности, информация об этом поступила от человека, который является действующим членом преступной группы.
Мы можем отсрочить момент получения суммы в госбанке на пару дней. Никак не более, денег ждут, торжественное собрание по вручению премий намечено заранее, готовят праздник, мы не вправе этому помешать, нас не поймут. Кроме того, насторожатся и преступники, это никак не входит в наши планы.
Отсутствие же в машине бухгалтера – ключевой фактор, он может послужить сигналом и заставить их немедленно свернуть реализацию задуманного. Мы имеем дело с людьми, способными не только грамотно просчитывать ситуацию наперед, но и действовать, применяясь к быстрым ее изменениям. Не можем игнорировать и то, что у них весьма развита интуиция, имеется опыт ведения наружного наблюдения, навыки оценки реальных или эмпирических угроз.
Нам ошибаться нельзя, думаем дальше. Сегодня до вечера Москва ожидает от нас план для утверждения.
***
- Есть соображения, попробую развернуть – сказал после обеда капитан Данилов. – Машину с деньгами они собираются первый раз остановить для проверки при съезде с трассы на гравийку. Их двое, один – наш новоиспеченный информатор, второй – опытный и хладнокровный враг. Здесь все должно выглядеть безупречно, без повода для сомнений. Останавливают, – в машине главный бухгалтер совхоза, шофер, два сопровождающих и мешки с деньгами на заднем сиденье. Скажем, охотничья двустволка или даже пара, – такие детали позже. Главное, все идет по плану, как они предполагали.
Подчеркиваю, – бухгалтер в машине.
После проверки уазик уходит через поле в сторону леса. Это около двух с половиной километров пути, но место открытое, силуэт машины визуально наблюдается при таком удалении. Не исключено, они станут дублировать сообщникам примерные координаты автомобиля, наблюдая в бинокль, этого мы заранее не знаем.
Затем, машина сворачивает вправо и следует вдоль кромки леса в сторону балки с засадой. Это еще около двух километров, но дорога похуже, гравийная отсыпка давно не обновлялась, практически, наезженная грунтовка с промоинами. Значит, ниже скорость передвижения. И есть в полукилометре пути от поворота неглубокая ложбина, прикрытая от взгляда со стороны шоссе группой деревьев. От засады в балке это место не наблюдается так же.
Протяженность ложбины – не больше двух сотен метров, примерно двадцать-тридцать секунд езды. Здесь на входе размещаем у кромки лесного массива замаскированный НП. Следует остановка, бухгалтера из автомобиля эвакуируем, на ее сиденье прыгает оперативник, подходящий по росту и комплекции. Пальто бухгалтера накидывает на плечи.
Вся операция – секунд десять, их можно потом нагнать, ускорившись по ложбине до выхода. Для подстраховки наши наблюдатели постоянно фиксируют поведение фигурантов у шоссе и в балке, корректируя движение группы захвата в автомобиле-ловушке. Естественно, переговоры бандитов по радио фиксируются тоже.
- А ты что кушал за обедом? – поинтересовался Тарасов.
- Салат, бутерброд с колбасой, борщ, пельмени, стакан компота… – удивленно перечислил Данилов. – Здесь неплохая столовая, почти по-домашнему.
- Значит, пельмени… – усмехнулся Тарасов. – Сибирские пельмени, бывает, творят чудеса. Интересное у тебя соображение, это дает возможность соблюсти требование Центра. И, в то же время, не меняет характера операции. Давайте обсудим детали…
***
Уазик, приседая в торможении, свернул с трассы на гравийную дорогу. Тимофеев, дежуривший за кустами, возле оранжевых «Жигулей», немедленно двинулся наперерез и поднял жезл, приказывая остановиться.
Уазик сбавил ход, потом тормознул возле Тимофеева:
- Товарищ инспектор, что мы нарушили? – громко поинтересовался водитель, приоткрывая дверь. – У нас тут ценный груз, торопимся, в совхозе люди ждут.
- Посмотрим, посмотрим… – Тимофеев неторопливо подошел вплотную, козырнул, коротко и неразборчиво представился, глотая слова, как это часто делают ленивые закормленные гаишники. – Вы, товарищ водитель… все такие сперва: «Отпусти, начальник, спешу, дело горит…» А принюхаешься – «котлы горят», стаканом тушили…
- Дыхнуть?! – шофер обидчиво засопел. – Я, товарищ старшина, как стеклышко на работе! Сами поглядите, главбуха из госбанка везу, сопровождающие тоже… у нас премиальные сегодня, люди ждут, торжественное собрание будет.
- Отпустите нас, товарищ инспектор! – энергично включилась в разговор с переднего пассажирского сиденья начальственного вида решительная дама в красном пальто и меховой шапке-формовке. – Не имеем права задерживаться по пути следования, здесь деньги, рейс по линии инкассации, особые правила перевозки!
- Все понимаю, но проверить обязан. – Тимофеев солидным жестом разгладил большие рыжеватые усы. – Я, граждане, для удовольствия – дома на диване с кошкой лежу. А здесь, извините, по указанию службы. Уборочная прошла, всякие ухари теперь по проселкам пьяными скачут. Зальют бельма, и скачут.
Ваша страда закончилась, а наша, извините, в самом разгаре! Весь личный состав на дорогах, рейд межрайонного масштаба, сопли морозим за таких вот, скажите, уродов…
- Вам не позавидовать, конечно – посочувствовал совхозный шофер. – Но тут, сами видите, все строго по инструкциям, по правилам и законам.
- Теперь вижу – согласился Тимофеев. – Но проверить обязан. Служба: доверяй – проверяй. Счастливо проследовать, товарищи.
***
- Хорошо говорил – громко, уверенно – одобрил Семеныч в машине. – Умеешь, когда захочешь. Что углядел в салоне?
- Ну, водила, бухгалтерша. И двое сзади. Один – в телогрейке, охотничья двустволка зажата между коленей. Второй – в армейском бушлате. Между ними пара мешков, как у инкассаторов, с печатями на ручках. Может, еще под ногами есть, с улицы не видно. Много денег, там всем хватит…
- Не кажи «гоп». Бери переноску, радируй своим. И бегом на улицу с биноклем, секи за этими, как едут. Мало ли, сломаются там, еще чего…
Тимофеев нажал тангенту рации:
- «Гранит», я «Тюльпан», на связь.
- «Гранит» на связи – пришел ответ через помехи эфира.
- Коробочка в ажуре. Механизатор, кондукторша, двое на прицепе. Один аргумент на два кулака. Пошли к лесу, встречайте с маслятами.
- Поняли, тепло встречаем.
***
В ложбине уазик резко затормозил. Двое почти на ходу распахнули дверь, мгновенно высадили на руках бухгалтера. Еще через несколько секунд на ее место запрыгнул парень в красном пальто на плечах и ондатровой шапке-формовке. Машина тронулась, набирая ход.
- Оружие! – скомандовал Тарасов сзади.
Охотничье ружье перекочевало в багажный отсек за сиденьями, оттуда же Данилов достал и раздал автоматы.
- Внимание, говорит «Шаман». Начал движение после эвакуации. Готовность три минуты. Всем группам доложить обстановку в квадратах – сказал Тарасов в ларингофон.
- «Леший-один»: фигуранты в балке перегородили дорогу автомобилем. Оба находятся в машине, автоматы держат на коленях. Контроль полный.
- «Леший-два»: остановил молоковоз по пути из совхоза в сторону шоссе. Другого движения на дороге нет.
- «Леший-три»: машина наблюдателей у шоссе блокирована. Контроль полный. Ожидаю команды на захват.
- «Леший-четыре»: начал взлет из точки дислокации. Время подлета пять минут. Ожидаю команды на вход в квадрат операции.
- «Шаман»: всем плюс. Молчание в эфире. Минутная готовность. Ждать команды «Захват!»
***
- Вижу их! – доложил водитель, капитан Толмачев.
- Сбавляй ход. К бою! – резко бросил Тарасов. – Повторяю: живыми, для дела.
До места засады осталось метров тридцать. Дозорцев и Шпеер, оба в белых портупеях, с автоматами в руках, двинулись навстречу уазику. Дозорцев поднял руку, приказывая остановиться. Шпеер передернул затвор, ударила короткая очередь в воздух.
- Всем выйти из машины! – заорал Шпеер, переводя автомат по горизонту.
- Всем группам: «Захват!» – Тарасов вывалился из уазика, прыжком преодолел расстояние до большого валуна у дороги, дважды выстрелил над головами бандитов, крикнул:
- Сдавайтесь, не уйдете!
- Дозор, отступаем, их много! – Шпеер полоснул очередью наугад в сторону уазика и бросился назад, к «Москвичу». Дозорцев метнулся влево, на склон, к лесу.
- Стоять, стреляю! – наперерез Дозорцеву по склону прыжками перемещался Данилов. Догнал, ухватил сзади за портупею, резко дернул, сбивая с ног.
Шпеер почти добежал до «Москвича», когда сверху, со склона сухо щелкнул выстрел «СВД». Переднее колесо лопнуло, выбросив из-под машины ворох опавшей осенней листвы. Шпеер зарычал загнанным волком, развернулся навстречу набегающему Толмачеву, нажал на спуск. Выстрела не последовало, рожок автомата был пуст.
В следующую секунду Шпеер уже лежал у колеса, разбитым лицом в землю. Подбежавший Тарасов помог надеть на рычащего Шпеера наручники. Со склона Данилов тащил волоком Дозорцева, тот подвернул в падении ногу и подвывал от боли и страха. Возле уазика четвертый оперативник бинтовал руку, легко зацепило пулей из автоматной очереди Шпеера.
Низко над лесом прошел «МИ-8», заходя для посадки в поле.
***
Задержанные дали первые показания. В тот же день арестовали еще несколько человек рядового и офицерского состава батальона. Следствие длилось полтора года. Была доказана вина и установлена роль каждого из семидесяти двух участников преступной группы, действовавшей более пяти лет под прикрытием этой войсковой части.
В деле военного трибунала фигурировало сто сорок два эпизода – кражи, угоны транспорта, грабежи, разбойные нападения с применением ранее похищенного в части оружия. Командир батальона Голубев и его заместители были сняты с должностей за утрату контроля, подсудимые получили большие сроки тюремного заключения.
После Горбачевской Перестройки некоторые из них вышли по амнистии на свободу.
