Смотря, какую из трех…
Ваш Коба.
Помню, забрал на складе «Совершенно Секретно» только что изданную «Спускаясь к великой реке», первую пачку. Положил в машину, поехал, я тогда жил в Москве. Еду, и ничего себе не чувствую. Даже наоборот, чувствую, что должен бы чего-то чувствовать, а не чувствую ничего.
Приехал в один банк, там собирались некоторые мои тогдашние друзья. Сидят, пьют, как обычно, водку посреди рабочего дня. Принес коробку, положил на стол. Ну, повод. Тут же налили, выпили за новую книгу. Я не стал пить, потому что, за рулем. И опять ничего не чувствую.
Потом кто-то говорит, что надо ехать в город Десногорск, это у черта на рогах, между Смоленском и Брянском. Все спрашивают:
- Зачем, ехать?
- Ну, там завтра фестиваль для работников атомных станций, называется, «Деснай». Раньше в Литве собирались, а теперь вот – здесь. Там куча народу, поют песни, бухают, всем весело…
Все хмуро переглянусь, говорят:
- А ты там, при каких делах?
- Да так, у меня там кореша, еще со времен Союза. Они теперь всякие тузы, но водку жрать собираются по старой памяти вместе туда.
- А ехать сколько?
- Триста семьдесят кило, рядом за углом. Дорога, правда, дерьмо. Но часов за семь – доедем. Городишка там небольшой, водка паленая, нужно поэтому набрать с собой. Книгу вон, новую, тоже возьмем, там и обмоем по уму, грамотно будет.
Ладно, раз рядом. Спустились вниз, расселись по черным джипам, газанули колонной в этот Богом забытый Десногорск. Еду, думаю: «Нафига мне тот фестиваль, паленая водка и семь часов пути киселя хлебать?»
Сделали остановку где-то под Смоленском. Там была столовая, будто из фильма пятидесятых годов – с резными наличниками на окнах, высоким крыльцом и надписью «Приятного аппетита!» И даже садик при ней, с тремя «стоячими» столиками на свежем воздухе под деревьями возле мусорных баков.
А в столовой – недельной давности пирожки, сырки «Дружба» и вобла прошлогоднего засола. Еще был чай без соды в граненых стаканах и колотый сахар рядом для всех бесплатно.
Что чай без соды, – гордо сообщала буфетчица. И сказала, сахар можно брать свободно, если купить перед этим пирожков или сырков по вкусу.
Купили, разложили на капотах, стоим, давимся, запиваем чаем. Подходит шишок. Такой, в треухе, подпоясанный веревкой, в обрезанных по голенищам рыжих сапогах и обмотках. Гнусавит:
- Господа хорошие, дайте полтинник, жрать охота.
Дали ему пятисотку, мельче не было. И сказали, что господа в Париже. Он разгладил бумажку, понюхал ее, засунул в отворот шапки, обреченно вздохнул:
- Теперь пить буду неделю, что ж тако делать…
И ушел в сторону Брянска, загребая сапогами вниз по карте.
К вечеру приехали в Десногорск. Нашли эту поляну в лесу, где фестиваль. Куча палаток, народу человек триста, озеро, река Десна, рядом Смоленская АЭС.
Сели, выпили за приезд. Потом достали книгу, выпили за нее. Подходили новые люди, к ночи собралось вокруг нашего стола человек сорок, коробку с книгой распотрошили и потихоньку разобрали почти всё по рукам.
Болтался рядом какой-то рыхлый битюк, под два метра ростом, с круглой сальной рожей и западноукраинским говорком. Потом оказалось, шофер одного из автобусов, что привезли народ с Ровенской АЭС из Волыни. Ночью начал докапываться до меня, типа, «чо, писатель что ли, самый умный что ли? Пойдем, смахнемся что ли?!»
Довыделывался, я встал, приложил его от души через бедро, на сыру землю, там она вся в больших корневищах, только кости ломать. Битюк уполз и больше не отсвечивал после.
Ночевали в машинах, под звон комарья и дальний гвалт пьяной публики, отмокавшей в озере до утра.
Встали к обеду. Хохлы с Волыни сварганили огромный котел темно-красного борща на говяжьих костях. Вчерашний битюк притащил мне большую армейскую миску до краев и отдельно смачный кусок мяса в половнике. И домашнюю сметану в банке. Сказал, книга у меня хорошая, всю ночь читал, не отрываясь. И преданно смотрел заспанными пустыми глазами.
Борщ оказался вкусный. Может, и самый лучший, который мне пришлось пробовать в жизни.
Вечером я уехал. Говорили, чтобы остался. Но мне там было скучно. Не моя поляна, а выпить я могу только раз, потом месяц противно.
Ночью за Смоленском на пустынной дороге у леса меня остановил гаишник на старом расхлябанном «Жигуле». Проверил документы, спросил:
- Пил сегодня?
- Вчера ночью пил. Здорово нажрался, сейчас уже ничего, проспался почти.
- А денег нету? – с надеждой в голосе произнес гаишник.
- Нету. Книга есть, могу подарить.
- Чо за книга? – гаишник полистал страницы. – Про реку какую-то тут?
- Про реку. Про войну еще. Разное там, в общем.
- Возьму. – Гаишник забрал книгу. – Про войну, мне нравится. У нас тут война везде была. Ехай давай, писатель. Не всегда же пьешь, пишешь иногда…
Я поехал. И понял, что писателем быть выгодно. Накормят борщом со сметаной от души, пожелают счастливого пути, где могли взять просто деньгами.
