Ваш Коба.
Машину мы оставили в полукилометре от деревни, в кустах. Ближе нельзя, местные собаки разбудят лаем всю округу.
Двенадцатый час ночи, а ложатся в деревнях рано. Ни огонька в окнах и единственный фонарь на всю улицу. Это уже, фактически, тайга. Рай для охоты и рыбалки, но таежная мошка донимает здорово, даже ночью.
Синяя «Нива» торчит рядом, уткнувшись мордой в забор. В заплот, как говорят здесь у нас, – невысокую изгородь из плотно пригнанных не струганных досок. И дом такой же корявый, осевший в землю вековой сруб из почерневшего кругляка под шиферной крышей.
Разглядываем эти подробности в бинокль, расположившись на опушке, в двух сотнях метров от логова Палыча. Небогато живет душегуб, награбленное предпочитает прятать подальше от соседского глаза. Собаки во дворе тоже не видно, это хорошо, упрощает задачу.
- Смотри – Серега показывает рукой направление маневра. – Если зайдем слева, со стороны леса, открытого места всего метров сорок. И трава высокая, подберемся незаметно. Другой вопрос, как выдернуть его из дома? Причем, чтобы не всполошился, с ружьем бы не вылез.
- Ты в детстве в «дымовуху» играл? – киваю на пару старых кабин от «ГАЗ-51», немного в стороне от дороги у леса. – Там если баранку или кусок сиденья подпалить и под дверь сунуть – сам выскочит, просить не надо.
***
Сработало, лучше не бывает. Палыч вылетает пробкой из бутылки, не прошло и двух минут.
И тут же рушится на землю, как шкаф без ножек. Застегиваем наручники, сажаем к забору. Здоровенный матерый бугай в тельняшке, тренировочных штанах и тапках на босу ногу. Пока тушим свою дымовуху в бочке с водой, Палыч сзади говорит:
- Чо, взяли, суки? Вдвоем взяли, исподтишка, со спины навалились, иуды! Я бы вас поодиночке, как Тузик – сраную грелку…
Серега кивает мне расстегнуть наручники.
Палыч, рыча, бросается вперед. Серега приседает навстречу, крутит «мельницу» через плечо, пятки и затылок противника с глухим стуком со всего маха врезаются в землю. Сразу следует удушающий захват через руку, Палыч пытается освободиться, но только конвульсивно месит ногами воздух.
Десяток секунд, и место схватки окутывает плотная вонь, грамотно и до конца проведенный прием всегда завершается расслаблением кишечника.
Опять застегиваем наручники. Говорю:
- Сходи, пробегись за машиной, пока Тузик в сознание вернется. Не тащить же этот мешок дерьма на себе.
***
Выводим Палыча к «Форду». Он уже отдышался, но шевелится пока плохо. Просит:
- Мужики, перед народом хоть не позорьте, штаны дайте переодеть.
- Зачем? – отвечаю я. – Мы рогожку на сиденье подстелем, не жалко. А народу плевать, он и не такое видел.
На улице у забора стоят несколько односельчан, проснулись от шума машины. Кто-то спрашивает:
- А за что его так-то?
- Дорогу неправильно перешел. Была команда: «В расход, не мучить».
Бабка в платочке на плечах мелко крестится:
- Ох, Боже ж мой, судьбинушка вот у человека. Батьку-бандеровца в кандалах сюда привезли, сынка-охламона в кандалах и увозят…
