«Спасибо вам, открыли для меня Градского. Почему-то считал его чем-то подобным Макаревичу, а он, вон, какая глыбища! И ни разу не либерал (в плохом смысле этого слова). Хотя, я помладше вас лет на пятнадцать, для моего поколения Градский уже был в прошлом.
А вот о чем хотел спросить. Ну, Акунин, Пелевин, ладно, они играют в элитарность, отставляют мизинчик и несут всякую херню с умным видом пресыщенных жизнью патрициев. Здесь все понятно и смешно. А вот, например, Астафьев, он, по-вашему, какую «музыку» писал? И почему на него потом так ополчились свои же?»
Представьте такую картину…
Ваш Коба.
Вы ходите в этот журнал не первый год, я вижу вас в статистике посещений постоянно. И мои книги у вас тоже есть.
Условно говоря, завтра, вы заходите сюда опять. А здесь написано: «Все, о чем я писал эти годы в книгах и журнале – полное вранье. Я врал вам, но знал, что когда-нибудь наступит тот светлый день, и я смогу заявить об этом открыто, без всякого страха!
Да, мне пришлось хитрить, подстраиваться под обстоятельства, чтобы выжить.
Но теперь, наконец, настало время правды! Отныне и навсегда – я отказываюсь от всех своих ранее сказанных слов. Все положительные герои моих рассказов – подлецы и безжалостные убийцы. Все мысли, что я вложил им в уста – лживы и пусты. Все события искажены или вымышлены в силу необходимости преодолеть цензуру.
Надеюсь, читатели оценят это признание и будут с огромным интересом ожидать моих новых произведений, в которых отныне будет одна только правда».
Вы бы как отнеслись к такому? Это, если что, про Астафьева.
